Он замолкает, слышится только хриплое дыхание с тяжкими вздохами. Не знай я его стального характера, подумал бы, что рыдает. Нет, конечно, это последствия болезни. Он не всегда может свободно дышать. Какое-то время это еще будет сохраняться, док предупредил сразу. И сказал, что сильные волнения тоже пока ни к чему… Вот интересно, живя на извергающемся вулкане, как можно исключить волнения? Залепить глаза и заткнуть уши? Я видел смешную костяную фигурку: «Не вижу зла. Не слышу зла. Не говорю зла…» Да ведь это неживая кость. А что делать с человеческим сердцем?
Они – действительно дети… Очень умные, сложно организованные, легко обучающиеся, но – дети. Доверчиво вошедшие в мир, где горло перегрызают даже не за интерес клана или честь – за медный грош. Они совершенно беспомощны там, где мы лавируем между Сциллой и Харибдой, называя это обычной цивилизованной жизнью. И у них есть лишь один единственный способ протеста против той игры, в которую они втянулись сами – добровольный уход. Они ведь верят в возрождение после смерти, в то, в чем наша религия наотрез нам отказала. Не будешь праведен – не встанешь через много веков на трубный зов Страшного Суда. А они – возродятся в виде травы, земли, гор… Их земля – живая, поскольку на ней вместе с людьми в каждой травинке и каждом дереве живут духи. Такие же, как сами люди, населяющие ее… Живые, чувствующие боль… Любящие и ненавидящие.©